Мой "памятник"

[zavyalovdima]

Мы с Юляшей как то после концерта Бибера в Москве завели себе траву. слабенькая, но очень приятная, и не отпускающая)
И вот поделилась я ей с  Анна Леха и вот к чему это привело))

Название: Карта России
Автор: Анна Леха
Пейринг: Бибер/Желудь
Рейтинг: R
Размер: драббл
Жанр: пвп
Предупреждение: слэш + см. пейринг
Дисклеймер: они принадлежат сами себе, а внезапная трава мне и Слизеринскому Принцу
От автора: Хотите знать, зачем для написания фика пришлось вспоминать знания географии и загружать карты?
Написано в подарок для Слизеринский Принц

- Эй, соня!
Но Джастин спал. Рома уже и толкал его, и ласково сопел на ушко, и щекотал за пятку. Но Джастин отмахивался, отпинывался, переворачивался на другой бок и накрывался одеялом. Он устал. Да. А еще немного замерз холодной русской майской весной, поэтому кутался в одеяло, сворачивался эмбрионом и спал. А Рома бесился.
Желудю вовсе не улыбалось провести еще пару часов в номере со спящим Джастином, когда можно в это время заняться чем-то более приятным, более интересным и подходящим по случаю. Время-то идет, укорачивается, заканчивается, а уж Рома не любит проводить его понапрасну. Рома вообще хочет все и сразу.
− Эй, соня, кто рано встает тому Бог подает!
Он не уверен, что правильно перевел пословицу. Он вообще не уверен, что русские пословицы и поговорки можно перевести на другой язык, но английского аналога он не знает.
И переводит видимо, как-то коряво, потому что Джастин открывает один глаз, смотрит и задумчиво выдает?
− Ты хочешь сказать, «Ранняя пташка червяка ловит»?
− Пташка? Червяка? Окей.
Рома абсолютно точно понимает, что чего-то не понимает. Вон какие пословицы англичане придумывают. Червяка – это надо же!
− В любом случае, я хочу сказать, что у нас еще есть пара часов, чтобы потрахаться.
Джастин смутился. Нет, его не то чтобы очень смущала гиперсексуальность своего нового любовника, да и его прямота не очень смущала тоже. Джастина скорее смутило то, что ему не дали выспаться ради того чтобы снова заняться страстным, горячим сексом. И он совсем не был против.
− Для начала я хочу умыться, поесть и выпить кофе.
Джастин привык, что его пожелания исполняют. Особенно те, кого он из любопытства затащил к себе в постель, и те, кто хочет там задержаться, но Рома то ли не был из этого числа, то ли был слишком нагл. Ах, эти наглые русские мальчики...
− Отлично? Тогда и мне закажи что-нибудь. И, да, зубы почисти все же... мне будет приятно.
Пока Джастин офигевал от его наглости и напористости, Рома боялся, не перегибает ли он палку. Он то уже понял, с одной стороны, как следует обращаться с Бибером, чтобы завлечь его, но, с другой стороны, мало ли кому приятно такое обращение? Лично самому Роме было бы не слишком приятно, чтобы с ним вот так....
Но Джастин не слишком обиделся, вернее, не обиделся вовсе. Только передернул плечами, натянул на худенькое тельце простыню, скрывая некоторые засосы и царапины, и поспешил в ванную комнату. А уже после, в душе, он разглядывал себя в огромное настенное зеркало и сокрушенно размышлял, как же дальше ему выступать, если очень скоро на его теле проявится вся карта мира. Эээх, как-то прошедшей ночью угораздило его спросить Рому, насколько огромна Россия, а тот и объяснил, да не на картах, а на его собственном теле, да и объяснил-то – слабо сказано. Прикалывался, ставя засос на груди: «Это у нас Петербург, а это Москва», − засасывая второй сосок. «А тут у нас Екатеринбург» и т.д. Джастин и городов-то многих не слыхал, и вообще жалел о своей идее, а Рома все объяснял и объяснял на практике, так что вскоре Бибер уже не ориентировался, на какой из его ягодиц находится Владивосток, а на какой Благовещенск. А Рома еще и прикалывался: «А теперь передвинь свою руку на гору Эльбрус и нежно погладь ее. Мне она очень нравится, такая большая и красивая!» Вот так.
Джастин лениво потирал себя мочалкой, стараясь еще более не навредить своему нежному телу, а царапины-реки и так саднило даже от самых нежных прикосновений, когда в ванну ворвался Рома. Пожалуй, про этого русского только и можно было говорить: «ворвался», он не «вошел», не «вбежал», и даже не «влетел», он именно ворвался, как загадочный русский дух, которого Джастин никогда не понимал. Пожалуй, русские только и могут врываться, взрываться, взрывая окружающих. Хотя последнее, конечно, мало относится к русским, но судя по тому, какие оргазмы выжимал из него этой ночью Желудь, взрывать они умеют неплохо.
− Ой, синячок! – Рома виновато сжал губки, подумал и сказал неуверенно, − Ничего, пройдет скоро.
Про то, что этот «синячок» размером напоминает большое яблоко (или это от страха все большим кажется − вроде есть какая-то похожая пословица у этих русских), да и то, что таких вот «яблок» на теле Джастина можно корзинами собирать, Рома словно бы и не заметил.
А Рома думал в этот миг, что синяки, конечно, быстро пройдут, а он добился желаемого, осуществил данную мечту и поимел ее. Эээ... как-то так точно. Вот хотел Рома закрутить роман с Бибером. Закрутил. Все отлично. Однако и поосторожней быть стоит, и по ласковее.
− Давай помогу, − Рома принял из рук Джастина мочалку, еще раз щедро намылил ее. Провел по телу, помалкивая до поры до времени, просто помогая любовнику намылиться, а потом не сдержался, пошутил, − А теперь вот Эльбрус помоем, что-то он поникший сегодня, усталый.
Джастин только зубами скрипнул. Но тут скрепи, не скрепи, а Желудя ничем не уймешь. Ничего не поделаешь.
Тем более как любовник он очень хорош, да и нежен внезапно.
Рома нежно и ласково гладил его, осторожно обходил стороной царапины и синяки, целовал и гладил по волосам.
− Пойдем в спальню? – это Джастин сдался как неприступная крепость, перестал скрипеть и ворчать, покорился.
− Нет, хочу здесь.
В дУше было тепло и хорошо, зеркало напротив манило к себе и то, что вскоре оно отразит, возбуждало. Через пару минут Джастин был готов ко всему. И даже к карте России, если Желудь пожелает закрепить пройденный материал.
Но Рома не пожелал. Ему и здесь хорошо было, тем более что зеркало, да.
Зеркала, наверное, вообще опасные свидетели. И, по счастью, молчаливые. Сколько всего они повидали в жизни: и не накрашенные сонные моськи (и Бибер, и Желудь вообще терпеть не могут когда их лицезреют хотя бы не умывшимися), и голые тела (которые не всегда столь желанны как кажутся), и грязные делишки. Если бы зеркала могли говорить... О, лучше не надо! Не то бы книга «Личные тайны Джастина Бибера от самого надежного источника» разошлась бы слишком огромным тиражом, и, мягко говоря, была бы не слишком приятна.
Но сейчас в зеркале отражалось такое, о чем, пожалуй, действительно не следовало писать. Джастин смотрел в отражение, и краснел. Впрочем, может и краснел он не от этого, и вздыхал и стонал вовсе не от того, что ему было стыдно или что-то не нравилось. Необычно было смотреть на подобное со стороны. Вот вроде здесь ты плавишься под чужими ласками, стонешь, вскрикиваешь, испытываешь все эти чувства-чувства, а вот твое отражение, взлохмаченное, красное, обнаженное, с разъезжающимися на полу коленями, с раскрытым от удовольствия ртом... Словами не передать!
Джастину было чуточку стыдно, а Роме чуточку не было до этого дела. Он исполнял свои мечты, свои желания и доставлял удовольствие. Его все устраивало.

Вот только хотелась, чтобы эта встреча не стала последней.